Джейми Дорнан рассказывает о выборе ролей после «Пятидесяти оттенков»

Джейми Дорнан рассказывает о своем процессе выбора ролей после того, как стал международной кинозвездой благодаря роли в Пятьдесят оттенков франшиза.

37-летний актер поговорил с Разнообразие во время продвижения своего нового фильма Концы, Начало , который теперь доступен на VOD.

«Мне кажется, что ты ни хрена не понимаешь, что правильно, пока не прочитаешь и не подумаешь: «О, вот оно. Это то, чем я хочу заниматься дальше». Думаю, у меня появилось более четкое представление о том, что мне не подходит». Джейми сказал, говоря о своей философии выбора ролей. «И одно дело в этой работе — бросать себе вызов, а другое — сохранять очень большой элемент разнообразия. Я просто не стал бы — и я не пытаюсь дискредитировать кого-либо в этом мире — но я просто не мог быть актером, который снимает боевик за боевиком или, действительно, снимает комедию за комедией».

«Я имею в виду, что это может быть немного более терпимо, но вся моя суть актера заключается в том, что мы можем воплощать все эти разные миры, и это то, что меня волнует. Я не закрыт для съемок в боевике. Я просто не хочу делать четыре в год. Если кто-нибудь подойдет и заговорит со мной, то — да, конечно. И я думаю, что мне повезло во всем пост- Пятьдесят оттенков ,' он продолжил. «На рынке фильмов с бюджетом от 5 до 15 миллионов долларов много. И лично я считаю, что именно там самые лучшие сценарии. Я делал такие вещи, как антропоид или же Частная война , и некоторыми из этих фильмов я действительно горжусь. Мне просто повезло, что они пришли ко мне из-за кассового успеха Пятьдесят оттенков ».

Нажмите внутри, чтобы прочитать, что Джейми Дорнан сказал об идее быть типичным…

Джейми также спросили, не беспокоится ли он о том, что после Пятьдесят оттенков .

«Нет, потому что это было так уникально. Это не может быть типизировано ». Джейми сказал. «В мире не валяется миллион сценариев о миллионерах, увлекающихся БДСМ. Мне всегда казалось, что это такая ситуация с одним всем. С тех пор я никогда не делал ничего близкого к этому и, вероятно, никогда больше не буду, потому что это своего рода вещь. Как будто мы это сделали; он жил в своем собственном мире, и это был очень большой мир, и многие люди заботились о нем. Но это что-то вроде «Вот и все».